Новая «Аида»: психологизм и никаких пирамид

Зрители театра имени Станиславского уже смогли побывать на премьере «Аиды». Новая постановка Верди связана с именем режиссера Петера Штайна.

В духе времени

Каир, 1871 год. По поводу открытия Суэцкого канала состоялось торжественное представление «Аиды», созданной по заказу правительства. Прошло полтора века, но и в контексте современности Штайн остается верным замыслу композитора. Он не собирается дополнять партитуру авторскими замечаниями, считая, что это нарушит гармонию и целостность шедевра. Хотя такие консервативные решения зачастую полностью перекрывают источник оригинальных идей, как это произошло с постановкой Большого театра «Дон Карлос».

Штайн высказал предположение, что его спектакль придется по душе тем, кто не любит излишне модернистские вещи и перенос места действия классической оперы в современный мегаполис. Однако в декорациях не будет и пафоса со старинными колоннами и прочими громоздкими атрибутами, отпугивающими многих сегодняшних театралов. Одна из веских причин того, что стиль режиссера не так претенциозен, заключается в том, что для него «Аида» - психологическая история о любовном треугольнике, а не о борьбе чувства и политического долга.

Эпичность в рамках минимализма

Впрочем, говоря о верности первоисточнику как о главном побуждении, постановщик несколько лукавит. В приоритете и следование хорошему тону. А то, что в былые времена было ново и допустимо, сейчас может стать банальным и шаблонным. Касается это и визуальной передачи африканского колорита оперы Верди. На формальном уровне ремарки оригинала сохранены. Однако композитор, воспитанный в духе другой театральной культуры, был бы удивлен и разочарован минимализмом такой постановки.

Штайн предпочел индивидуальный подход, перенеся внимание с величественных пирамид, слонов и другого внешнего блеска на психологические моменты в отношениях героев. В таком смысле Верди не акцентировал психологию и сводил жанр к мелодраме. Хотя она и включала долю проникновенности и эмоциональной искренности.

Критический взгляд

Отказавшись от пышности декораций, режиссер так и не смог ничем ее компенсировать. Знатоки театра отмечают, что в спектакле слишком много общих мест, банальных и условных ходов с падениями и исполнением арий на коленях. Эти манеры как раз подошли бы типичным исполнителям в классической манере, окруженным бутафорией в египетском стиле.

То, что оставил недосказанным режиссер, воплотили сценограф Фердинанд Вёгербауэр и художник-костюмер Нана Чекки. Опираясь на исторические детали и реалии Древнего Египта, они создали на сцене неповторимый мир. Цветовая символика осталась традиционной: золото и белый цвет – атрибуты власти, коричневые оттенки – народные мотивы, красный – символ военного могущества, лиловый и зеленый – национальные эфиопские цвета варваров.

Семи картин хватило для того, чтобы оригинально соединить сюжетную канву с визуальным рядом. Дворец фараона – зловещая черная стена, контрастирующая с входом – пятном яркого света. Храм с золотым алтарем и солнцем – сияющим кругом в потолке. Покои Амнерис, где царит почти одна пустота, отгороженная золотой стеной; меблировка сводится только к сиденью в стиле, напоминающем ампир. Все это производит впечатление золотой клетки, от которой веет одиночеством. Городские ворота сложены из стен различной высоты, геометрия которых позволяет героям естественно смотреться на фоне декораций в той или иной сцене.

Что касается самих исполнителей главных музыкальных партий, у критиков претензий к ним тоже не нашлось. Так что в целом премьера прошла успешно.